[gleehetero]

Автор: Эви

Название: Все к лучшему
Пейринг: Сэм/Рэйчел
Рейтинг: PG-13
У Сэма глаза голубые, а волосы – светлые, но он все равно ни капли не похож на Квинн, чтобы там не говорили другие. И они отлично смотрелись вместе. Он ей подходил, просто вот как-то так не сложилось. Хотя вряд ли можно было это назвать виной Сэма.

Он думает, что правильно делать вид, что ему все равно. Потому что если кто-то начинает догадываться, что это не так, то сразу же начинает его жалеть. А Сэм не любит жалости, тем более по такому пустяку. С Финном он не разговаривает, просто потому что ему кажется, что если он скажет хотя бы слово, то Сэм разобьет ему лицо.

А Пак твердит только что-то вроде «расслабся, чувак», но Сэм и не напрягается, ему просто неприятно.

- Это больно? – Рэйчел подходит незаметно, так что он почти вздрагивает, оборачиваясь. У нее глаза, как у грустной лани – огромные, темные и печальные, и мягкие черты лица, как будто ее нарисовали акварельной краской. А взгляд тоже какой-то теплый, как солнечные лучи.

- Тебе лучше знать, - отвечает Сэм, и смотрит ей в глаза. В них нет ни капли сочувствия, или жалости, просто интерес и что-то еще, что Сэм никак не может разгадать.

- Может, все это к лучшему, - продолжает Рэйчел, направляясь куда-то в сторону, и ее юбка легонько задирается с каждым шагом.

- Может быть, - говорит Сэм уже ей в спину, хотя ему кажется, что это все как угодно, только не к лучшему.

В суботу они случайно сталкиваются в музыкальном магазине, когда покупают саундтрек к какому-то бродвейскому мюзиклу, и руки у них тянутся к последнему диску.

- О, возьми ты, я поищу в интернете, - бормочет Сэм, невольно осматривая Рэйчел. Она одета в клетчатую юбку, высокие гольфы и какой-то дурацкий синий свитер с вышитой на нем кошкой.

- Спасибо, - мягко отвечает Рэйчел и идет расплачиваться на кассу.

Сэм поздно понимает, что глупостью было не дать деньги за нее, ему почему-то кажется, что подарок был бы ей намного приятнее.

Он не понимает, как Финн так мог ее обидеть. Она же маленькая и хрупкая, и нет никого кто бы мог за нее вступиться. Тем не менее, Сэм знает, что она сильная, потому что итак выдерживает каждый день эти глупые оскорбления, и обливания холодным соком, и полное отсутствие друзей. И Сэм правда не знает, что из всего этого хуже.

- Держи, - Рэйчел появляется как всегда незаметно, но Сэм не пугается, а только приветливо кивает головой и берет из ее рук диск. – Я переписала тебе.

- Спасибо, хотя не стоило делать это из-за меня, - говорит Сэм, а его пальцы всего мгновение задерживаются на ее руке.

- Мне хотелось, - просто проговаривает Рэйчел, и убегает от него в очередной коридор.

Квинн как-то говорит ему что-то вроде «прости-прости-прости», но он только мрачно смотрит на нее, и проходит мимо.

Ему не нужны извинения, потому что извиняются только тогда, когда действительно раскаиваются или чувствуют жалость. Сэм сомневается, что она раскаивается, а ее жалость ему тем более не нужна.

В пятницу он случайно оказывается в кинотеатре вместе с Рэйчел, потому что идет марафон старых фантастических фильмов, и Рэйчел, на его удивление, оказывается таким же фанатом, как и он сам.

Они едят в темноте попкорн, и в зале почти никого, поэтому они приглушенно хихикают над происходящим на экране и Сэм инстинктивно чувствует, как она улыбается.

Рэйчел совсем не удивляется, когда он ее целует, слизывает с ее губ крошки от поп-корна, а губы у нее сладкие-сладкие, как карамель, и теплые. И еще она так приятно постанывает, когда он касается языком ее собственного, и проводит ним по ее нижней губе.

В понедельник Сэм думает, что она будет его избегать, или что это было просто для того, чтобы заставить Финна ревновать, или чтобы поднять себе самооценку, или еще что-то глупое из того, что обычно делают девчонки. Но Рэйчел наоборот только подходит к нему утром, и берет за руку, и ему даже ничего не хочется говорить.

На репетиции в хоре они сидят вместе, и рука Сэма невольно лежит на колене Рэйчел, так что Квинн только удивленно приподнимает брови, когда заходит в класс, а Финн бросает на них какие-то убийственные взгляды.

Сэму настолько плевать, что это даже странно, поэтому он смотрит только на Рэйчел, замечая, что она даже не глядит в сторону Финна. И от этого у него внутри словно пляшут какие-то маленькие сумасшедшие человечки.

На одной из перемен они целуются в подсобке, где скопом валяются всякие принадлежности для уборки – швабры, тряпки и моющие средства. И Сэм задирает этот ее дурацкий свитер с кошкой, и проводит пальцами по груди, и вся кожа у нее нежная и горячая, так что Сэм боится обжечьшся.

Он боится того, что все может закончиться как с Квинн, и что Рэйчел его просто остановит в какой-то момент и повернет обратно.

Но Рэйчел не останавливает, только дышит чаще, когда его рука касается почти невесомо ее бедра, и еще выше, так что Сэм почти задыхается от ощущения этого всеобъемлющего тепла.

Вечером Сэм обнаруживает себя в комнате Рэйчел, и у него почти болят глаза от всего этого розового великолепия, потому что – боже – у нее даже гитара розовая, и занавески на окнах.

Двери наглухо закрыты, поэтому Сэм не боится что кто-то может зайти. Так что он целует-целует и целует ее, закрывая глаза, и мягко обнимая ее за талию. Рэйчел почти невесомая, как будто ее и вовсе тут нет, но все равно есть, потому что все ощущения настолько реальны, что почти болезненны.

Они оба все делают, как на выдохе, как будто они оба преступники, и у них остался час до смертной казни. Поэтому Сэм даже не удивляется, когда Рэйчел снимает с себя этот уродливый синий свитер, открывая под ним простой белый лифчик.

И Сэм не может устоять, чтобы не прикоснуться к ней.

Так они продолжают – касаются руками и губами всего, к чему могут дотянуться, и вечернее солнце мягко проникает сквозь приоткрытые жалюзи, освещая их маленькими фрагментами.

Сэм в какой-то момент чувствует, что ему теперь совсем не больно. И может быть, может быть все действительно к лучшему.

Название: Дождь размоет прошлое, как акварельные краски
Пейринг: Пак/Рэйчел
Рейтинг: R
У нее взгляд глупый-глупый, когда она смотрит на него, и Пак пересчитывает ресницы на ее глазах. Глаза у нее большие и карие, как будто нарисованные, и ресницы, как нарисованные, и губы – припухлые и влажные – тоже, как нарисованные.

Рэйчел вся состоит из штрихов грифельным карандашом, когда у нее плохое настроение, или заляпанная акварельными красками, когда хорошее. Так что Пак каждый раз удивляется, что у нее по сто выражений лица в минуту, и он не может поймать ни одно из них.

- Мне нужно, чтобы ты позанимался со мной над своей партией в этой песне, Ноа, - ей всегда нужно, и она просто ставит перед фактом, а не спрашивает. И в этом все дело.

Квинн тоже никогда не спрашивала, просто сомневалась чаще и это единственное, что в ней не нравилось.

Рэйчел не сомневается, а берет то, что ей нужно, не обращая внимания на мелкие или не очень препятствия.

- Если только потом твой язык окажется у меня во рту, то я согласен, - вальяжно раскинувшись на стуле, говорит Пак и ухмыляется.

Рэйчел вздыхает.

- Тебе следует попрактиковаться над своей манерой изъясняться, Ноа, это не очень вежливо, - Рэйчел нервно поправляет юбку, одергивая ее, потому что она постоянно задирается вверх, обнажая одну из ее убийственных ног.

Пак рисует в голове картинки, потому что Рэйчел нарисована акварельными красками, и он не может иначе.

- Расслабься, Бэрри, я буду паинькой, - поправляется Пак, и возвращается к своей тетрадке по английскому, потому что, в самом деле, нужно запретить Рэйчел носить блузы с таким вырезом, иначе он рискует ослепнуть.

- Сегодня после школы? – уточняет Рэйчел, наклоняясь к нему, так что он чувствует запах ее шампуня – какого-то фруктового – апельсинового?

- Окей, - соглашается Пак, кивая, и со всех сил сдерживает себя, чтобы не поднять голову. Пак знает, что Рэйчел в курсе, что это в его стиле – пялиться на ее грудь, отпуская пошлые шуточки, и именно поэтому он продолжает проверять свою домашнюю работу.

В ее комнате Пак привычно перечитывает имена актеров из оригинального бродвейского состава «Энни» - на постере, висящего возле ее кровати, а Рэйчел роется в кипе бумажек, разбросанных по столе.

- Время – девушки, Бэрри, - лениво протягивает Пак, рисуя взглядом витиеватые линии по ее телу. Больше всего ему хочется выписывать их пальцами, так чтобы она задыхалась, закусывая ладонь, чтобы не кричать.

- У тебя все в жизни сводится к сексу, Ноа? – спрашивает она, и грустно смотрит своими большими, печальными глазами, так что Паку почти становится не по себе.

- Это хорошая единица измерения, знаешь, самая честная, - говорит он, и проводит пальцами по ее цветастому покрывалу, пробуя его на ощупь. – И все счастливы.

- Кроме тех, кого ты бросил, - отрезает Рэйчел, выуживая, наконец, нужную бумагу – текст песни.

- То есть, ты считаешь, что без меня они несчастны, Бэрри? Они все равно остались довольными. Так что подумай, прежде чем отказываться, - произносит Пак, а она краснеет.

В ее комнате полумрак, и музыка играет очень тихо, так что Паку чудится, что ее и вовсе нет, потому что она почти не слышна. И Рэйчел тоже нет, потому что она почти не видна в этой темноте. Да и его самого не существует, потому что он перестает себя ощущать.

Они репетируют. Он играет, она поет и этим они представляют идеальный тандем, потому что его голос очень подходит к ее, и наоборот.

И потом – хотя Рэйчел только и шепчет, что нет-нет-нет – он целует ее - нарисованные - губы, а пальцы его путаются в ее волосах, которые так и норовят упасть на лицо, и его губы так же идеально подходят к ее, как и голос.

Нет-нет-нет.

В понедельник Квинн возвращается в группу поддержки, на что ему, собственно, совершенно плевать, но он слушает, кивая головой, и смотрит в ее глаза, потому что они красивые и она красивая, и Паку приятно на нее смотреть.

- Ты меня слушаешь? – переспрашивает Квинн, потому что взгляд у него пустой и отсутствующий, так что создается впечатление, что он думает о чем-то своем.

- В чем проблема? Ты хочешь услышать мое одобрение? – спрашивает Пак, раздражаясь. – Тебе же всегда нравилось находиться в местах, где тебя не ждут, Квинн, так в чем проблема?

За окном идет дождь, а Квинн молчит, так что Паку слышен только звук капель, ударяющихся об стекло.

На уроке истории Рэйчел приходит смс.

Сегодня после школы?

Она отвечает что-то вроде даже не надейся, но Пак привык собирать все ее «нет» языком с ее рта, поэтому только ухмыляется.

- Я все еще думаю о Джесси, - шепчет Рэйчел и смотрит в окно – и там привычный дождь. И стук капель об оконное стекло совпадает с биением ее сердца, когда он проводит там ладонью.

- Значит, чтобы влюбить тебя в себя, нужно всего лишь забросать яйцами, да? – язвит Пак, и краем глаза замечает, как тускнеет ее взгляд. – Перестань, Бэрри, я до сих пор жалею, что не испортил его смазливое личико.

Он затыкает поцелуями все ее возражения, и вытирает рукой с кожи всю память о Джесси. Потому что Рэйчел до сих пор помнит, как он ее целовал, и Пак невольно прочерчивает пальцами дорожки, до которых касался Джесси.

- Нет-нет-нет, - шепчет Рэйчел, задыхаясь, когда он проводит рукой по внутренней стороне ее бедра. – Нет.

- Что тебе терять, Бэрри? – спрашивает Пак, и смотрит ей в глаза.

- Саму себя?

Он не находит слов, чтобы сказать что-то на это.

- Не смей обижать Рэйчел, - Квинн выглядит раздраженной, и ее пальцы крепко сжимают его руку.

- Тебе-то что? – удивленно уточняет Пак.

- Просто отстань от нее, Пак, - уже спокойнее говорит Квинн, разжимая пальцы. – Ты не знаешь, сколько ей осталось до того, чтобы сломаться.

За окном уже привычно барабанит дождь, и Пак хмурится, потому что его уже достала эта погода. Рэйчел не обращает на это ровно никакого внимания.

Ее голос, как ручей, струится вокруг него, окутывает, как туман, оказывает какое-то дурманящее действие, и Пак просто не в силах сделать ничего, кроме как пытаться найти пальцами этот голос, проводя ими по ее телу, и пробует его на вкус, дотрагиваясь языком к пульсирующей жилке на шее.

- Нет-нет-нет, - говорит Рэйчел, но он упрямо тянет вверх ее кофточку, так что почти касается пальцами ее кружевного лифчика, а Бэрри дергается назад, отступая, но он не останавливается и, в конце концов, на ее глазах появляются слезы.

- Господи, - говорит Пак, убирая руки. – Что он с тобой сделал?

Нет-нет-нет.

- Слушай, - они с Квинн сидят в пустом классе, и он пытается научиться «правильно изъясняться», как говорит Бэрри, но ничего не выходит. – Что у нее было с этим пареньком Джесси?

- Они встречались, - отвечает Квинн.

- Не прикидывайся дурочкой, Фабрэй, - раздражается Пак. В последнее время он постоянно заводится из-за любого, что касается Рэйчел, так что это начинает даже его беспокоить. – Что у нее было с ним?

- Они не трахались, - грубо говорит Квинн, потому что ее уже достали эти вечные расспросы про Рэйчел, они роятся вокруг нее, как стая диких пчел, жаля каждый раз, как будто она в одну секунду стала ее лучшей подругой. – Как и с тобой, да?

Ему не понятно, что он от нее хочет, но когда Пак смотрит на Рэйчел, ему кажется, что он мог бы это делать вечно.

То, что она как-то позволяет ему касаться ее груди – не через ткань джемпера – и она теплая и нежная, и стоны Рэйчел еще приятнее ее пения, огромный шаг вперед.

А потом он повторяет путь своих пальцев языком, так что Рэйчел запрокидывает голову назад, обнажая шею, и Пак думает, что еще чуть-чуть и она сдастся.

Нет-нет-нет.

В конце концов,

нет-нет-нет.

у нее тоже есть потребности, и - нетнетнет – желания. И она тоже не может вечно сидеть в запертой комнате в своей голове, смотря на фотографию Джесси.

Рэйчел стонет.

- Что? – спрашивает Пак, и его движения становятся все настойчивее и грубее. – Что ты хочешь, Бэрри?

- Господи, - она все-таки задыхается, и он видит, как ее глаза застилает пелена желания. – Пожалуйста, прекрати все сейчас.

В хоровом кружке обстановка напряженная, почти неестественная, так что Пак не поднимает головы от своей гитары, наигрывая любимую песню Рэйчел – почти бессознательно.

- Нам надо заниматься, - говорит мистер Шустер, и глаза его усталые и тусклые. – Еще и еще, если хотим добиться результата.

Все кивают, а Рэйчел говорит что-то о сплоченном командном духе и упорной подготовке, только ее никто не слушает.

Никто никогда ее не слушает.

В следующий раз он не приходит к ней домой, как договаривались, потому что больше не в силах этого выносить. Как будто она сидит в мыльном пузыре, не подпуская никого на расстояния вытянутой руки, и вместо звуков у нее там внутри играет саундтрек из любимого мюзикла.

Пак считает пропущенные звонки на телефоне.

В школе Рэйчел находит его в мужской раздевалке после тренировки, когда там уже никого нет, а он переодевается, стоя возле шкафчика в одних джинсах.

- Ты пропустил репетицию, - обиженно шепчет Рэйчел, а взгляд ее бегает по его телу, так что Пак просто не может этого не заметить.

- Это не репетиция, Бэрри, это мои «да» и твои «нет», и, честно говоря, мне уже плевать, - отвечает Пак, замечая, как дрожит ее нижняя губа, как будто она сейчас заплачет. – Я не слишком хорош для Квинн, потому что я еще один неудачник из Лимы, не слишком хорош для Сантаны, потому что у меня плохие оценки. И для тебя я, видимо, тоже не слишком хорош.

- Ты, - начинает Рэйчел, но останавливается. – Ты ни черта не понимаешь, Ноа.

- Я понимаю, - он опирается на шкафчик спиной, натягивая футболку. – Можешь падать на колени перед своим замечательным Джесси, может быть, он поймет, какая ты охренительно чудесная для него.

В следующую секунду вместо ожидаемой пощечины он чувствует вкус ее поцелуя на своих губах, вперемешку со слезами, которые катятся по ее щекам, и он пробует-пробует и пробует.

Ручка шкафчика больно упирается ему в спину, но это неважно, потому что он проводит пальцами под ее юбкой – по внутренней стороне бедра – и выше, пока не отодвигает в сторону ткань трусиков, и не касается ее.

Рэйчел задыхается и поцелуи ее отчаянные и потерянные, как и она сама, а вокруг них лопается этот чертов мыльный пузырь, окутывая их разноцветными брызгами и акварельной краской.

- Да? Да? – спрашивает Пак, хотя уже знает ответ, но ему нужно увидеть его в ее глазах.

Рэйчел утвердительно кивает и через несколько минут уже дрожит в его руках, пряча лицо на изгибе шеи и плеча.

Она вся нарисована акварельными красками, глупыми словами – Ноа, а не Пак – но он улыбается, потому что в этот самый момент чувствует, что теперь тоже запачкан ими и никто в мире уже не сможет стереть разноцветные акварельные разводы с его тела.

Название: Зеркальное отражение
Пейринг: Себастиан/Сантана
Рейтинг: PG-13
Это было так ожидаемо, что Сантане даже не надо было гадать на картах, чтобы об этом узнать. Если ей понравился парень, чего быть теперь не должно, то он обязательно должен оказаться геем. С другой стороны, Себастиан ей не нравился, он вызывал у нее странное смешанное чувство – хотелось прижать его к стене и ударить, или поцеловать, или и то, и другое, так что она вконец запуталась.

- У Блейна есть какие-то грязные секретики? – они пьют кофе в той забегаловке, где он впервые познакомился с Куртом. Они формируют вместе какое-то подобие то ли дружбы, то ли еще чего-то, Сантане трудно разобраться.

У него гнусная ухмылка, и с этой налакированной челкой он похож на какого-то сказочного лиса. Но никак не на натурала, пусть даже Себастиан обвиняет Курта в том, что у него типичное лицо голубого.

- У Блейна? Он же как какой-то долбанный Питер Пен, о чем ты? – Сантана делает большой глоток, и считает клеточки на скатерти.

- Так будет труднее, но даже интереснее, во всяком случае, я думаю, что он до смерти устал от Тинкербелл Хаммела, - он снова ухмыляется, и латиноамериканка только стискивает зубы покрепче, чтобы не сказать ему что-то грубое.

Они слишком похожи. Даже больше, чем ей бы этого хотелось. Когда она разговаривает с ним, то ей кажется, что она смотрит в свое зеркальное отражение, и оно мужского пола.

Наглость – есть, хамство – есть, абсурдная уверенность в себе – да.

Когда Сантана видит его в третий раз, он околачивается возле входа в Маккинли, и курит какую-то дорогую сигарету, делая короткие затяжки.

- Ждешь кого-то? – она почти задыхается от едкого дыма, но все равно подходит достаточно близко для того, чтобы рассмотреть в деталях его смазливое личико.

- Блейна, конечно же, - коротко отвечает он, выпуская в ее лицо струйку дыма. У Сантаны все внутри закипает от имени этого чертового Блейна и она почти желает, чтобы он никогда здесь не появлялся, чтобы она никогда не встретила Себастиана. – Как Бритт?

- Все еще решает, кто ей нужен на самом деле, - отвечает Сантана, поправляя юбку, и замечая как он проводит взглядом это ее движение.

- Знаешь, они как лошади с шорами на глазах, бегут напролом вперед, не видя, кто рядом с ними и не зная, что там впереди они не встретят никого более достойного, - Себастиан сказал это почти серьезно, кивая головой в сторону Блейна.

Они слишком похожи. Черт, у них даже имена похожи, и Сантану не может это тревожить. Она в который раз напевает в голове песню, которую они пели в окружении двух виолончелистов, и латиноамеринка до сих пор забыть не может как сильно у нее билось при этом сердце.

Проклятье. Черт. Черт-черт-черт.

В четвертый раз она случайно заходит в кладовку уборщика, но остается незамеченной, потому что Себастиан так отчаянно целует Блейна, что даже Сантана чувствует как краснеет.

Он даже целуется так же, как она. Кусает нижнюю губу, прося разрешения, и грубо касается плеча Блейна, толкая его к стене.

Сантане кажется, что еще чуть-чуть и она расплачется. Но вместо нее плачет Курт. Рыдает, вытирая глаза большим клетчатым платком на очередной репетиции хора. Так, чтобы все узнали, что у него Драма. Блейн сидит в противоположном углу возле Пака, и даже тот как-то строго глядит на него.

Бедняжка Тинкербелл, ты слишком много щебетала и слишком мало обращала внимание на то, что творится у тебя под нос. Но кто посмеет винить тебя, когда рядом ошивается такой смазливый сказочный лис?

Они снова поют, теперь что-то из Металлики, и Сантана думает, что голоса их удивительным образом сочетаются, создавая какое-то подобие гармонии.

- И что? – говорит она, и дышит тяжело, как будто только что пробежала стометровку. – И что?

- Я его бросил, - небрежно отвечает Себастиан и снова по-дурацкому ухмыляется, как будто эта ухмылка намертво приклеена к его лицу.

- Тебе стало легче?

- Да мне все равно, плевать я на него хотел, и на его маленькую феечку, - протягивает он, поправляя галстук перед зеркалом.

И Сантана не выдерживает, рвет на себя его за ворот пиджака, так что он только удивленно вскидывает брови.

- Да как ты смеешь! – голос у нее прерывистый и пронзительный, так что она почти кричит.

- Тебе он не безраличен? – только и говорит Себастиан, хмурясь почему-то.

- Какой же ты придурок, Себастиан, - выдыхает Сантана, и тянет его за только что аккуратно уложенный галстук на себя, так что кусает за губы, выдавая это за поцелуй.

И они целуются, яростно сталкиваясь зубами, так что ей больно. Ей больно, когда его пальцы впиваются в ее лицо. И больно, когда он толкает ее к стене, и больно, когда зарывается пальцами в волосы.

- Могла бы и просто попросить, - чуть позже говорит он. И снова ухмыляется.

Они настолько похожи, что Сантане даже не больно от того, что завтра между ними больше не будет ничего. Потому что они настолько мгновенны, как зеркальное отражение. Хотя это тоже ожидаемо.